Писатель В.П. Белов как-то справедливо заметил: “Вне памяти, вне традиции и культуры нет личности. Память формирует духовную крепость человека”. 
    История – это не просто страницы учебника. Это люди с их судьбами.  И когда мы понимаем, что  эти люди жили на нашей земле, в нашем селе, на соседней улице  их судьбы становятся нам близки и  интересны.


    Село – Русский Юрткуль, расположено на северо - востоке  Старомаинского района, в 50 км от Старой Майны.
    История села началась во второй половине 17 века.  Однако в окрестностях нашего села, вероятно, существовали селища, относящиеся, по крайней мере, к бронзовому веку. Ранее весьма частыми находками были   самые разнообразные наконечники стрел: охотничьи и боевые. Были найдены два наконечника копий. Один, из которых, хранится в школьном музее.   Женские бронзовые украшения и многое другое. Интересно, что селение основали мордовские поселенцы, и первоначально оно называлось Яркуль, то есть название состояло из сложения двух слов - русского «Яр» (обрыв) и татарского «Куль» (озеро), что в сочетании значило «озеро с крутыми берегами ».
    Исследователь Среднего Поволжья профессор Перетрякович считал, что около деревни Яркуль находилась еще одна деревня Долгое Озеро, название по озеру с тем же названием - Долгое. В 1698-99 годах, по указу Петра 1, инородцы этих двух деревень были выселены, а на их земли и усадьбы были водворены польские шляхтичи. 
    С поселением шляхты прежнее название селения Яркуль трансформировалось в Юрткуль. В этом варианте, дошедшее до нашего времени, состояло из сложения двух татарских слов - «Юрта» (жилище) и «Куль» (озеро), что можно понимать как «жилище у озера».   
    С постройкой церкви с престолом во имя Аристрига Божия Михаила, село Русский Юрткуль получила и другое название - Архангельское и более века селяне вольно делали выбор между двумя равными по значению названиями, пока не предпочли название Русский Юрткуль. 
«Церковь построена в 1869 году на средства прихожан. Престола в ней три: главный во имя Архангела Михаила, 8-го Ноября, а придельные в трапезе с правой стороны в честь Преображения Господня 6-го Августа, а с левой во имя Казанской Божией Матери 8-го Июля и 22 Октября; главный престол был освящен в 1870 году 15-го Октября, а придельный в честь Преображения Господня в 1875 году.      По указу Казанской Духовной Консистории от 30-го Мая 1898г. за № 6715-м произведена внутренняя ремонтировка храма с устройством левого придела во имя Казанской Божией Матери; по ремонтировке главный престол освящен 7-го Февраля 1892 года, а придельные два 1900 года Июля 3-го дня.
    2) Зданием каменная с таковой же в одной связи колокольней, крепкая; храм с 1898 года устроен теплый; ограда вокруг каменная, сооружена в 1885 году. В главном храме иконостас трехярусный, а придельные одноярусные.
    3) Утварью снабжены достаточно.
    4) Причт на основании указа Св. Синода от 4 Марта 1885г. за № 3 (см Изв. по Казанской Епархии 1885г. № 7-й) должен состоять из священника, диакона и псаломщика; кои и есть на лицо.
    5) Церковной земли при церкви выделено 30 дес. пахотной вся в одно поле и 3 дес. усадебной; причт пахотной землей пользуется непосредственно сам; от пахотной земли, в виду однопольного хозяйства, причт дохода…» (из Национального Архива Республики Татарстан)
    Надо отметить, что русскоюрткульские земли привлекали многих помещиков, поэтому состав их обновлялся. Например, к 1816 в селе значились владения подполковника Василия Васильевича Аристова, титулярной советницы Татьяны Ильиничны Аблязовой, подпоручицы  княгини Елены Васильевны и других.   
    Ни революции, ни войны не обошли стороной жителей села, так Петр Андреевич Мартынов – участник трех революций, в том числе Кровавого воскресенья в Петербурге 9 января 1905 года – испытал на себе все трудности жизни российского человека 20 века.
    В истории каждого селения непременно приходится считать потери, понесенные в Великой Отечественной войне, в районной Книге Памяти из Русских Юрткулей - 121 фамилия.


    Николай Никитич Булич родился 5 февраля 1824 г. в г. Кургане Тобольской губернии в семье чиновника — Никиты Ивановича Булича.
    В 1835 г. вместе с четырьмя младшими братьями — Степаном, Александром, Константином и Павлом он был привезен овдовевшим отцом в Казань. После этого был продан дом в Киеве, где семья жила с 1828 г., и куплен дом в Казани. Окончив 2-ю Казанскую гимназию, Николай Булич поступил в 1841 г. на философский факультет Казанского университета. Годы студенчества во многом определили мировоззрение Булича. Он интересуется учением французских социалистов-утопистов, идеями и событиями французской революции 1848 г., заводит знакомства в среде политических ссыльных.
    В университете Булич начинает серьезно заниматься философией. Кстати, интерес именно к этой науке сблизил Николая Булича с Львом Толстым, в то время студентом юридического факультета Казанского университета. Возвращаясь воспоминаниями к обстоятельствам знакомства с Толстым, Булич в уже преклонном возрасте напишет в письме к Н.Я.Гроту: «Один из его товарищей, близкий мне, познакомил нас, и мы часто видались: и на губернских баликах, танцуя, и в его комнатке, возле темных хор, в квартире его тетки, и у меня. Тогда мы вели серьезные разговоры и всего больше о философии. Я изучал Спинозу, и помнится впечатление, произведенное на меня оригинальным умом Толстого». Однако Лев Толстой, разочаровавшись в университетской науке и разочаровав отдельных преподавателей (в частности, профессора русской истории и философии — Н.А.Иванова, под руководством которого занимался и Булич), покинул Казань, а Николай Булич в 1845 г. по окончании университетского курса получил золотую медаль и звание кандидата за диссертацию «О философии Шеллинга». 
    Через четыре года Булич с блеском защитил в Казанском университете магистерскую диссертацию — «Значение формального и метафизического взгляда на науку логики с особенным рассмотрением логического учения Аристотеля» и был удостоен степени магистра философских наук. Рассчитывая на службу в столице, он отправился в Петербург. Но, одновременно с получением места в одном из министерств, был выбран адъюнктом по кафедре философии в Казанском университете. Булич предпочел преподавательскую деятельность и вернулся в Казань. 
    Казанский университет был представлен тогда созвездием имен: В.И.Григорович, А.Г.Станиславский, П.И.Котельников, К.К.Фойгт, А.М.Бутлеров, не говоря уже о знаменитом Н.И.Лобачевском, бывшем в то время помощником попечителя Казанского учебного округа.
Но служба в университете оказалась для Булича недолгой — в 1850 г. последовало распоряжение о передаче преподавания философии профессорам богословия, и, проработав на кафедре философии лишь четыре месяца, Николай Никитич «остался за штатом». Правда, на следующий же год университетское начальство, не желая потерять талантливого, подающего надежды молодого учёного, предложило ему адъюнктство по кафедре русской словесности, обязав выдержать экзамен и написать еще одну диссертацию — уже по истории русской литературы. Булич принял это предложение, изменив, таким образом, направление своей научной деятельности. Но он никогда не сожалел об этом. Два десятилетия спустя он напишет в частном письме историку литературы и критику В.П.Гаевскому: «Обращение мое к русской литературе было совершенно случайно, но я утешаю себя мысленно, что дружба часто возникает из случайных и непредвиденных знакомств».
    В 1854 г. Булич сдал в Петербургском университете экзамены и успешно защитил магистерскую диссертацию на тему: «Сумароков и современная ему критика». В том же году она вышла в Петербурге отдельным изданием и встретила самый сочувственный приём у специалистов. В ноябре 1854 г., удостоенный степени доктора славяно-русской филологии, Н.Н.Булич был утверждён в должности экстраординарного профессора Казанского университета по кафедре русской словесности.
    С этого времени начинается активная научно-преподавательская деятельность Николая Никитича. Очень важное  значение имела для него в этот период двухгодичная заграничная командировка, позволившая познакомиться с уровнем развития философских и гуманитарных наук на Западе. «Я объехал всю Европу, кроме Пиренейского полуострова, — напишет он в автобиографии, — и был так счастлив, что лично узнал нескольких представителей европейской интеллигенции, главным образом немцев, и бывал в их обществе». «Знакомство с немецкой философией помогло мне тогда в Берлине сблизиться с такими представителями правой Гегелианизма, как Шульце, Мишеле, Дов, (физик) и даже с Лассалем… Как член философского общества я участвовал по каким-то дням в неделю, по вечерам в их простых, но содержательных беседах».
    Он вернулся в Казань летом 1858 г. «со страстным желанием» подготовить новый курс по истории русской литературы с XVII века. Лекции Булича, да и сама личность ученого вызывали большую симпатию и уважение студентов Казанского университета. Они приходили в восторг от чтений молодого профессора, находя их очень «либеральными». В широком ходу была в те годы студенческая эпиграмма на Н.Н.Булича:


    Тёплые воспоминания о Буличе тех лет оставил Д.А.Корсаков — его ученик, впоследствии профессор Казанского университета: «Николай Никитич Булич, в 1856 году […] экстраординарный профессор по кафедре русской словесности, привлекал к себе прежде всего своей внешностью, необыкновенно изящной и щеголеватой. […] Это был высокого роста брюнет, с вьющимися, но тщательно причёсанными волосами, всегда безукоризненно одетый, с ровной походкой и мягкими, любезными манерами в обращении; с плавной, размеренной и тихой, но вместе с тем едкой и насмешливой речью; с задумчивым, сосредоточенным и нередко ироническим выражением лица. Н.Н.Булич особенно часто бывал у нас в 1859 году, по возвращении из-за границы, именно в ту пору, когда студенты восхищались его либеральными лекциями… Успех его университетских чтений ставил в моих глазах Н.Н.Булича на недосягаемый для меня научный пьедестал. На него смотрел я как на представителя строгой, западноевропейской науки, каковым он и был в действительности. Его лекции по истории русской литературы […] очень нравились мне… Эти […] лекции оказали большое влияние на мои последующие занятия».
    Неизбалованное казанское студенчество заслушивалось лекциями молодого профессора и после одной из них разразилось аплодисментами. Это обстоятельство и повлекло за собой весьма негативные последствия для Булича. 14 октября 1859 г. начались в университете неприятные события, вошедшие в историю Казанского университета как «Дело Булича». В 50-е гг. выражение публичного одобрения или недовольства лекциями преподавателей во избежание беспорядков было «высочайше» запрещено. За аплодисменты после лекции Булича университетская администрация исключила из университета 9 человек, в том числе двух дворянского происхождения. Эта ситуация отозвалась для профессора большими неприятностями. Они сыпались буквально со всех сторон. Для университетских и городских властей он приобрел репутацию «неблагонадёжного» человека. Казанское дворянское общество отвернулось от него. И хотя Булич никогда не стремился к близости с ним, он тяжело переживал это время. В автобиографии он напишет об этом: «Страшное негодование этого общества обрушилось на меня; жить было трудно, да и работать также». Министерство тоже не преминуло показать свою силу: 23 февраля 1860 г. Булич, вследствие подозрения «во вредном направлении его чтений», был уволен с должности профессора. Студенты, со своей стороны, не простили профессору — своему любимцу того, что он не защитил их и на следствии утверждал, что никакого «повода» для аплодисментов не давал.
    Булич был вынужден вновь покинуть Казань и хлопотать о получении места в Петербурге. Весь 1860 и начало 1861 г. он провел в столице — работал в публичной библиотеке над докторской диссертацией по философии эпохи Возрождения, успешно выступал с публичными лекциями и терпеливо ждал решения вопроса относительно своего утверждения на кафедру философии в Петербургском университете.
    В это время он сблизился с выдающимися деятелями науки и литературы обеих российских столиц: в Москве — с Ф.И.Буслаевым, В.Ф.Коршем, Н.С.Тихонравовым; в Петербурге — с Я.К.Гротом, И.И.Срезневским, А.В.Дружининым, И.С.Тургеневым, Н.Г.Чернышевским. Имя Булича в непродолжительное время сделалось известным во всех образованных столичных кругах.
    Брак Булича  с вдовой есаула Юлией Васильевной Дворниковой (в девичестве Аристовой)   заключен 07.06.1861. В базе на дворянство по Аристовым ее нет. Зато в базе на дворянство Буличей его жена названа как "вдова есаула Юлия Васильевна Дворникова".Значит, Аристова, дочь "первого" Василия Васильевича Аристова, вышла первым браком за Дворникова, потом, овдовев - за Н.Н. Булича ,
    Ее отец Василий Васильевич Аристов  умер в 1854, родился  предположительно в 1787.
Род  Аристовых внесен в 3-ю часть дворянской родословной книги Казанской губернии по определению Казанского дворянского депутатского собрания от 16.09.1838, утвержден указом Герольдии от 18.02.1846, перенесен из 3-й части в 6-ю по определению Казанского дворянского собрания от 27.05.1860.
    В 1798 — унтер-офицер, в 1806 — поручик, участвовал в русско-прусско-французской.войне 1806–1807 гг., в 1807 — капитан, в 1810—майор, в 1811 уволен подполковником, в 1812—батальонный начальник Казанского губернского ополчения, в 1812-1816 — дежур-майор Симбирского ополчения, в 1816 уволен от службы, в 1823 — самарский земский исправник, в 1826 — исправник Ядринского земского суда, в 1827-1828 — исправник Мамадышского земского суда, проживает в Спасском уезда, за ним в г. Казани деревянный одноэтажный дом, в с. Ермоловке Самарского у. Симбирской губ.родовых 128 душ крестьян, в с. Коркули (Юрткуль) Спасского уезда приобретенных 27 душ крестьян, за женой его там же 107 душ крестьян и в д. Николаевке Самарского уезда Симбирской губернии 56 душ крестьян, часть родового населенного имения, доставшаяся по разделу с родственниками в с. Урахча и с. Гремячка Лаишевского у(езда).
    "Что касается до оригинальности и чудачества, в нем их было весьма много... в качестве помещика он был добряк; главная оригинальность его заключалась в том, что он всю жизнь ездил: из Казани в Симбирск, из Симбирска в Самару, оттуда на серные воды, а потом опять обратно, ездил, сам не ведая зачем, и постоянно с вечера не зная, куда он поедет завтра утром, и ездил в тарантасе, на своей тройке, со своими собственными Селифаном и Петрушкой, которые и до сих пор живы, совсем сивые старики...Дом у них был на Поповой горе, сгорел в 1842 году.. Жил у них и еще Аристов, Александр Иванович, сын Ивана Тимофеевича... Фамилия Аристов (старики писали Арестов..." (из письма Н.Н. Булича М.Ф. Де-Пуле 21 Декабря, 1874, Казань)
    Между тем историко-филологический факультет и совет Казанского университета неустанно хлопотали о возвращении «достойного, известного образованному миру своими учёными трудами и признанного одним из лучших знатоков русской литературы, профессора на прежнюю кафедру русской словесности». Наконец, поддавшись на уговоры, да, видимо, и потеряв надежду на получение должности в Петербурге, чему, как считает сам Булич, помешали «рукоплескания казанские и разные доносы» он принимает решение вернуться в Казань. «Окончив курс в Казанском университете, обязанный образованием и положением в жизни Казанскому университету, я всегда считал за честь и счастье служить ему», — писал он.
    Зимой 1861 г. Булич возобновляет чтение лекций. Интерес к ним был по-прежнему высок. Знание европейских языков, интерес к иностранным книгам и периодике, которые Булич в большом количестве выписывал из-за границы, позволяли ему следить за всеми новыми явлениями в области литературы и философии. Студенты других факультетов и даже учащиеся Казанской духовной академии оставляли аудитории своих профессоров, предпочитая им лекции Булича. В это время учёный писал брату Константину: «Начал лекции, читал две, сегодня третья. Народу много: студенты, профессора, попы, офицеры. Читаю в трёх аудиториях разом. Из самой большой отворяются двери в соседние, и они полны […] Дай бог, чтобы всё шло как по маслу…». В такие дни жизнь радовала его: «Своей жизнью я покуда очень, очень доволен. Чуждый всего, вдали от сплетен, я спокойно сижу в своей хорошенькой и дешевой квартире. Вижу только кого хочу, и пускаю кого надо. Меня называют монахом и затворником, а работы много…».
    В эти и все последующие годы Булич действительно отдавал работе всего себя. В научном мире становятся хорошо известными его историко-литературные труды, такие, как «Значение Пушкина в истории русской литературы» (1854), «Биографический очерк Н.М.Карамзина и развитие его литературной деятельности» (1866), «К столетней памяти Ломоносова» (1865), «Ф.М.Достоевский и его сочинения» (1881), «В.А.Жуковский: (1783–1883)» (1883) и пр.
    Однако своим главным делом он всегда будет считать преподавательскую работу. Тридцать пять лет (1851–1885) Н.Н.Булич возглавлял кафедру русской литературы в Казанском университете и был бессменным преподавателем истории отечественной словесности. Его лекции, строго обдуманные по своему плану, насыщенные серьезным научным содержанием, из года в год подвергались авторской редакции, обновляясь новыми данными и фактами. К сожалению, этот материал не был опубликован ученым, и, по всей видимости, погиб вместе со всем огромным рукописным архивом Булича во время пожара в его имении Юрткули. «Целым литературным некрополем» назовет этот архив Н.К.Пиксанов.
    Что касается содержания лекций Булича, то наиболее целостное впечатление о них дают «Очерки по истории русской литературы и просвещения с начала XIX века», представляющие собой фрагмент лекционного курса, который читался Буличем в 1870-е гг. в Казанском университете. «Очерки» были изданы в Петербурге сыном ученого Борисом Николаевичем Буличем после смерти отца, который, вероятно, и не предполагал их публиковать. Масштабность и научная основательность этого труда (700 страниц текста!), выдержавшего два издания, представляет большой интерес и для современного литературоведения.
    Внушителен и послужной список Н.Н.Булича: член и председатель испытательного комитета, член совета при попечителе Казанского учебного округа; в 1862–1864, 1875–1878, 1881–1882 гг. — декан историко-филологического факультета, в 1864–1871 гг. — проректор, а в 1882–1885 гг. — ректор университета. На университетской службе Н.Н.Булич получил чин тайного советника, имел ордена св. Анны и св. Станислава первых степеней. В 1883 г. Академия наук выбрала его своим членом-корреспондентом, а Совет Казанского университета — Почетным членом.
    С поста ректора в 1885 г. Булич по собственному прошению уйдет в отставку. Свои последние годы он решит посвятить истории университета, в котором учился и долгие годы был профессором.
    Николай Никитич Булич умер 24 мая 1895 г. в имении Юрткули Спасского уезда Казанской губернии, так и не дописав историю Казанского университета, не опубликовав последних из написанных глав. Но Казанский университет благодарен этому человеку за многолетнюю честную службу, за свою первую историю и за уникальную библиотеку, которую в 1894 г., за год до смерти, он подарил своей Almamater.. Похоронен Николай Никитич в городе Казань.


    По словам жителя села Русский Юрткуль, Михаила Петровича Пахомова, Николай Никитич Булич, прибыл  из Петербурга получил, в качестве поощрения, от царя землю, расположенную на территории села Русский Юрткуль.  Наши односельчане называли его Буличев, коверкая фамилию на местный манер.
    Булич, на территории села, строит свою усадьбу, для того, что бы проживать в ней с семьей, обеспечивая свое благосостояние,   обработкой  земли и  получить прибыль от урожая, а так же обеспечить и своих работников имуществом и скотом. Постоянно здесь он не проживает, приезжает, как правило, на лето, отдохнуть. 
    «И нынче я собирался на воды за границу, мечтал, что поеду через Полтаву и Киев, неожиданно явлюсь к Вам и заведу личное знакомство. Думал потом ехать на Кавказ, но потом справился со здоровьем и через неделю, забрав с собою 50 бут[ылок] Эссентукской воды, уезжаю в те же самые Юрткули Спасского уезда, в тот же самый дом, под тень тех же самых лип и берез, под которою 33 года тому назад я гулял со стариком — героем вашей культурной хроники. ..
    Мой адрес: в Спаск, Каз. Губ., а оттуда а село Юрткули. Я еду 30 Мая, сначала на пароходе, вниз по Волге, а потом верст 40 на лошадях. Во всяком случае, выехав рано поутру, я уже вечером дома, охваченный простором и тишиною деревни, свежестью сада, соловьиною песнью, запахом сирени и ландышей. Казань воображается где-то очень далеко, а сам представляешь себя заброшенным в страшную глушь…»
    В 1850-х годах он привез рабочих крестьян из города Углича Тверской губернии, выменянных на породистых собак. Приехали семьи, которые носили фамилии, такие как Кузнецовы, Максимовы, Пахомовы, Семеновы и другие.
    Следует отметить, что коренных жителей к тому времени в селе было мало, поэтому и приходилось завозить крестьян из соседних губерний.
    Сначала Булич подобрал удобный участок территории для заложения фундамента и постройки большого одноэтажного дома, состоящего из множества комнат, в котором жил сам хозяин с семьей и прислугами. Сразу после дома заложили небольшую часовню, в которой во всех четырех углах находились иконы, на специально сделанных ставках. Рядом с домом построили «людскую», для крестьян, к ней пристроили столовую, в которой они могли питаться. Недалеко  от «людской» поставили общественную баню для крестьян, около нее построили и конюшню для скотины рабочих.
    В 1881 году Булич решил возвести сад. Первоначально перекрыли плотиной, засадили тальником запруду, проложили дорогу и вместо оврага, расположенного не далеко от дома, образовалось озеро, именуемое  Жибленкой. К этому времени в барском доме выкопали погреб и кладовые землянки, для дальнейшего хранения вина, сделанного из фруктов собственного сада. Вокруг Жибленки посадили яблони разных сортов, отступив около 70 метров от дома до озера, насадили липовую аллею. С южной и  юго-восточной стороны от ветра посадили сосновую рощу площадью 50 соток. С северной  стороны посадили морозоустойчивые сорта яблонь. С севера на юг, начиная от яблонь, посадили клен канадский, дуб черешчатый, липу и березняк длиной 25 метров. С запада усадьбы посадили акацию, а с лицевой стороны дом засадили сиренью двух сортов: белую и сиреневую. Вблизи дома с севера на юг полукругом посадили три сосны и три ели. 
Во время праздников Покрова, Троицы и других местные жители приходили в кленовую рощу и устраивали гуляния: пели и танцевали.
    Барскую усадьбу огородили забором, сделали ворота въезда и выезда, которые были открыты днем, но заперты в ночное время. 
    На Жибленке поставили водокачку  для полива посаженных деревьев: вкопали два столба в берег озера, закрепили перпендикулярно столбам железный шест с колесом, на котором прикреплялись на одинаковом расстоянии ведра. Колесо при помощи рукоятки,  вращаемой человеком, приходило в действие, ведра наполнялись водой, поднимаясь наверх, сталкивались и опрокидывались в желоб. По желобу вода под определенным углом текла в большие бочки, из которых разносилась по нужным направлениям. Для удобства полива, деревья разместили в 4 посадки, а деревянные желоба переносили, чередуя поливку.
    В усадьбе была огромная библиотека, но, к сожалению, весь огромный рукописный архив Булича погиб во время пожара в его имении Юрткули. 
    Сторожилы рассказывают, что Булич увлекался живописью. Однако никаких подтверждений данному факту мы не нашли.
    В конце 19- начале 20-х годов потомок Булича уехал из усадьбы, оставив все хозяйство на управляющего, лишь один-два раза в год приезжал для сбора и продажи зерна и решения других вопросов. В  1917 году барин уехал из страны, бросив усадьбу, а люди, оставшиеся в усадьбе, продолжали по мере возможности заниматься делами: плотничеством,   обрабатыванием земель и другим. 
    В начале 1930-х годов барский дом разрушили, и часть срубов перекатали в Матвеевское поселение для построения больницы. Здание это цело до сих пор и сегодня по-прежнему служит людям.
    В 1942 году эмигранты из прибалтийских стран, около пятидесяти семей, временно проживающие в селе, для отопления домов в тяжелое зимнее время вырезали часть кленовой рощи.
    Озеро Жибленка постоянно разливалось во время весеннего половодья и женщинам приходилось каждый год ее обкапывать. 
    На сегодняшний день сад Булича по-прежнему существует на территории села. Школьниками  проводятся работы по его благоустройству: уборка мусора и валежника, установление аншлагов, напоминающих, какие замечательные люди жили в селе. Выпущен ознакомительный буклет, материалы о Н.Н. Буличе размещены на школьном сайте.
    Изучение прошлого своей семьи, села, школы, района, области,   природы родного края, наследия предков дает возможность будить интерес у ребенка к родословной своей семьи, к истории своего края и к общей истории человечества.  Возможность самому быть причастным к будущему своей малой Родины, сохранению наследия твоих предков, природы, которая тебя  окружает, дает  чувство гордости и значимости ребенку, как личности. Любовь к своей малой родине порождает гордость за нее и служит основанием для возникновения чувства любви к более широкому понятию – к стране, в которой ты живешь. А это помогает становлению гражданина, патриота великой России, которая, по моему мнению, обязательно станет таковой.

1. Иванова Л.В. Проблемы исследования усадьбы и воссоздание Общества изучения русской усадьбы. Хозяева и гости усадьбы Вяземы: Материалы 11 Голицинских чтений 21-22 января, 1995 г. – Вяземы, 1995. 
2. Национальный Архив Республики Татарстан фонд 4, опись 142, дело 92, л.л. 1120, 1121об.
3. Письма Н.Н.БуличаМ.Ф.Де-Пуле.  Подготовка текста, публикация и комментарии Марины Сидоровой
4. Эхо веков. Научно-документальный журнал. №1/2 2003
5. Ю. Мордвинов. Взгляд в прошлое. Ульяновск, 2007.

​​​